1. Прозвище
TheDogie

2. Канон /Не канон
Не канон

3. Деятельность персонажа

4. Возраст
19 лет

5. Внешность
рост | вес: 168| 48. Именно таких, как Догги и размещают на плакатах об опасности физического истощения, именно таких, как она размещают на плакатах, изображающих пропаганду вреда курения, алкоголя, наркотиков, кофе, антидепрессантов, именно такие как она, грустно смотрят с плакатов о разврате и насилии в семье, а так же смертельно-опасных заболеваниях, передающихся половым путем. Именно девушек с таким телосложением идеализируют такие как Питт Доэрти – рокеры-алкоголики, рядом с которыми и швабра смутится от наличия лишнего веса. В детстве она была забавным пухленьким ребенком, жизнерадостным и непоседливым, но потом пришло зло – потом пришел кофеин, сигареты и «расслабляющее-тонизирующие сборы трав», но самым большим злом была мода. Именно приоритетное положение девушек, с параметрами 90*60*90 и почти двухметровым ростом, заставило Догги отказаться от многих прелестей пищевой промышленности во имя стройной фигуры и прочего. Сейчас девушка обладает какой-то совершенно нездоровой худобой и исправлять это пока не стремится.
цвет | длина волос: С самого детства Псина была обладательницей густой копны волос длинной примерно до лопаток светлого – ну или как любят говорить эстеты, льняного – цвета. Им завидовали почти все подруги, мечтая иметь нечто похожее на это – «шелковистые, густые, длинные, пахнущие какими-то-там-диковинными-цветами-с-незабываемым-и-прекрасным-ароматом». К сожалению, девушка этого не ценила. В двенадцать она открыла для себя прелесть цветовой гаммы разнообразных красок. В тринадцать решила, что прямые волосы ей пойдут лучше. К четырнадцати заработала нечто, больше напоминающее секущуюся и ломкую солому, еще и непонятно какого цвета. Отец забил тревогу – позволять своему чаду издеваться над тем, чем его наградила природа было уже поздно, но надежда жила до последнего. Долгое время девушка напрочь отказывалась идти в парикмахерскую и обрезать «кудри», точнее то, что от них осталось, но угрозы отца подействовали – девушка дома самостоятельно обеспечила себя стильной стрижкой! К счастью, то нездоровое нечто отросло. Теперь она – вполне счастливый обладатель достаточно неплохой стрижки.
цвет глаз:  По всем канонам и правилам, такое поганое существо должна обладать темно-карими глазами, чей оттенок опять же напоминает цвет «кофе-со-сливками-с-тремя-ложечками-сахара» или же «горячий-черный-шоколад-с-ментоловым-вкусом». Все это клише, от которого сводит зубы, ну а мисс Квинн обладает действительно темными глазами – правда, темно-серыми -  вот цвет сей только не слишком обычен. Во-первых, по неясным причинам порой кажется, что он обладает стальным оттенком, во-вторых, сие очи не входят в список тех, в которых хочется утонуть – радость и тепло в них проскакивают исключительно по праздникам, да и то только если ей выпадет шанс устроить террористический акт на этом самом празднике. Глаза, кстати, миндалевидной формы и всегда находятся в полуприкрытом состоянии.
полное описание: Догги  далека от общепринятых канонов красоты. Теперь далека. Теперь девушка не стремиться быть похожей на тех блондинок с пятым размером груди, на двадцатисантиметровых шпильках, идеальным телом и IQ стремящимся к нулю, которые с презрением или щенячьей радостью взирают на мир с обложек глянцевых журналов. Возможно, сие заявление можно считать частью распространенного ритуала, согласно которому каждый человек хоть раз в жизни заявляет «Я не такой как все. Я никого не копирую. Я – индивидуален», но что если Псина уже действительно не копирует и не стремиться быть похожей?
И все-таки, как конкретно может выглядеть такая, как Дог-с? Как вообще может выглядеть тот, кто вполне способен расчленить человека, сложить его в сумку и совершенно спокойно вынести на задний двор, чтобы уже через несколько минут вернуться в теплую кровать и уснуть с совершенно ангельской улыбкой на губах? Откуда вообще появилось клише, что самые злостные и буйные маньяки обязательно должны обладать либо совершенно брутальной внешностью годами небритого мужлана, фигурой скорее напоминающего раму 2*2 метра, либо совершенно милым личиком маленькой девочки со светлыми кудрями и наивными голубыми глазами? Девушка же, которая, кстати, вполне способна и на такое, не обладает ни первыми, ни вторыми характеристиками. Скорее, ее внешность можно классифицировать как обычную. Нельзя сказать, что она резко контрастирует на фоне остальных учащихся, особенно во времена, когда девочки почему-то считают правильным быть похожими на мальчиков, а мальчики – на девочек. И все-таки, Дог с вечной ехидной улыбкой на бледных, едва различимых губах, определенно, занимает определенную нишу, хотя бы благодаря отношению к собственной внешности. Длинноватый, прямой нос, острые скулы, не совсем правильный овал лица – все это не радует глаз нормальной девушки, но ей именно эти черты в себе и нравятся. Короткие, чаще всего растрепанные в хвост, волосы, большие солнечные очки, дурная привычка постоянно перебирать пальцами в воздухе (последнее, кстати, выдает скрытую нервозность или же простое нежелание продолжать диспут с собеседником) – стали визитной карточкой девушки.
физические особенности:[u]  нарушенное кровообращение [несмотря на температуру окружающего воздуха, девушка всегда мерзнет, особенно поразительных температур достигают кончики пальцев рук и ног. Порой кажется: посади девушку в огонь, так она и его потушит].
расширенные зрачки [из-за постоянного принятия наркотических веществ, зрачки всегда находятся в расширенном состоянии, почти закрывая радужку].
татуировка [схематичное изображение рыбки на внутренней стороне нижней губы].
пирсинг [горизонтальный прокол правого уха, в нем же две штанги; прокол в языке; две штанги на уровне ключиц].

6. Характер
[u] положительные качества: уверенная (можно даже сказать непоколебимая), серьезная, рассудительная, хладнокровная, спокойная.
отрицательные качества: слишком уверенная, тихая, достаточно наглая, самоуверенная, парадоксальная тяга к знаниям, перерастающая в манию. На подсознательном уровне склонна к панике[неконтролируемый выброс гармона в кровь]
привычки собирает сплетни и чужие драмы [не потому что любит, просто люди почему-то доверяют сему существу, ведь «она же никому не расскажет!».], любит черный юмор и сарказм. Дурацкая привычка перебирать пальцами в воздухе выдает несдержанность [парадоксально, но факт – это ее единственное проявление], нервозность, незаинтересованность. 
увлечениялитература и музыка. Читает много, способна прочесть абсолютно все. Слушает много, предпочитает слушать титанов музыки [Бетховен, Шопен, Бах и так далее] Можно было бы написать сюда же и фотографию, но девушка фотографирует не ради искусства – она «собирает людей». Журналистика.
навыки
имеется водительский стаж [категория “B” и «А»]
играет на фортепьяно и виолончели
навыки художественной гимнастики[занималась до 14 лет[/ul]
мечты:достигнуть уровня IQ Эйнштейна.

7. Страхи и Слабости
Боится птиц, высоты, темноты, воды, развита гаптофобия [small][боязнь прикосновений, при развитых формах создается иллюзия боли]

8. Ориентация и Позиция
Бисексуал

9. Биография
Phase 1.
«прошлое обязательно вернется и укусит Вас за задницу…»
Они знали друг друга еще со школы, но даже представить не могли, что когда-нибудь, через долгое время после ее окончания, будут значить друг для друга так много. Они были абсолютно разными людьми: разные вкусы, разные предпочтения, разные круги общения, разные мысли – ни одной точки соприкосновения. Единственное, что их объединяло – биологический вид.
Когда судьба свела их вне стен учебного заведения, на улице было холодно. Казалось, что температура действительно задалась целью достичь абсолютного нуля. Казалось, что вместо суставов под кожей перекатываются кубики льда. Казалось, что они ломаются при каждом неловком движении, при каждой глупой улыбке. Казалось, что кожа покрыта тонким слоем гололеда. Мама рассказывала, что он выглядел таким счастливым пока не подошел, но уже через несколько минут разговора весь пыл вышел. Он думал, что ее жизни круто изменилась, что она взялась за ум, что она добилась многого, а она могла похвастаться лишь милой улыбкой и полным отсутствием мозгов или жизненного опыта.
Они стояли на автобусной остановке.
Он усиленно прятал взгляд за толстыми стеклами очков и пытался полностью завернуться в газету, дабы она не узнала его. Он узнал ее сразу, но не хотел верить. Он боялся, что был прав.
Она, одетая лишь в тонкое пальто и вязаное платье, нервно пританцовывала, рискуя в любую минуту упасть, растянуться. Возможно, она бы слишком сильно ударилась копчиком и выбила его. Возможно, она бы упала на спину, например, на некоторый выступающий предмет сродни камня, и добилась бы смещения позвонка. Возможно, она бы просто-напросто хорошо ударилась головой о столб и получилась сотрясение мозга. Оно только кажется, что на остановке – безопасно…
Собственно, он первым набрался храбрости, чтобы заговорить с ней. Ничего не значащие фразы «приветкакделакакжизньчемзанимаешься», бесцветные расспросы о сложившейся жизни, нейтральные сочувствия и сопереживания. Он усиленно старался смотреться чуть левее ее головы, она внимательно рассматривала его. Он внешне остался таким, как и был пять лет назад. Она изменилась внешне – стала красивее, женственнее – но внутри осталась такой же.
Через несколько минут приехал автобус. Она в последний раз ему мило улыбнулась. Она до последнего ждала, когда он попросит телефон или оставит свой. Он не попросил. Он просто развернулся и пошел по движению автобуса.
Нельзя сказать, что она была сильно расстроена. Наверное, ей было просто обидно: она же флиртовала с ним, а он устоял. Впрочем, может, с ним было что-то не так? Вдруг, он приехал сюда всего на пару дней? Вдруг, у него уже есть жена, дети, большой дом? Вдруг, он просто предпочитает других? Вдруг, он просто не хочет возвращаться в прошлое, а она – та единственная ленточка, которая может заставить вспомнить его школьные годы? Она прислонилась лбом к холодному стеклу. Ей было жарко – наверное, все-таки умудрилась заболеть.
- Фло… – такой тихий и такой родной голос. Этот голос она могла бы узнать из тысяч голосов, скандирующих ее имя.
Она медленно поворачивает голову – улыбка тут же озаряет ее лицо…
Он так никогда и не расскажет ей, как смог сесть на следующей остановке…

Phase 2.
«снова в школу, снова этот джихад начинать заново…»
Белое платье и красная широкая лента вместо пояса.
Первый день в школе. Первый день в новом классе. Не первый день с этими людьми…
Она не хотела возвращаться туда, но отец заставил. Мать была, в принципе согласна нанять учителей, но отец настаивал именно на посещении гимназии, хранилища знаний, где учились лишь самые умные либо самые богатые. Он говорил, что школа закаляет характер, формирует психику, помогает обзавестись связями. Он был уверен, что именно там получаешь наиболее преданных друзей, именно там первый раз влюбляешься, именно там переживаешь почти все важнейшие эмоции в первый раз. Сколько таких «первых раз» было в ее жизни? Не так уж и много. Или она умело скрывала?
Директор всегда любила превращать в цирк и балаган любое мало-мальски значимое событие. Девушка обводит взглядом собравшихся: яркие, аляпистые женские платья, богато расшитые, и строгие мужские костюмы, с ослабленными галстуками, выпущенными рубашками, закинутыми за плечо пиджаками. Дети еще не понимают, как правильно себя вести. Дети еще не понимают всю торжественность момента. Дети поражают своей наивностью и непосредственностью: они устали – они садятся прямо на траву в нарядах за несколько тысяч евро, им жарко – они поливают себя водой, им холодно – они забирают одежду у рядом стоящих… плевать, что почти всем детям около 16-17, то есть именно тот возраст, когда она наиболее громко кричат о своей самостоятельности, мудрости и жизненном опыте. Они – элита гимназии, но сейчас модно идти на поводу у мимолетных желаний. Сегодня модно не задумываться о последствиях и жить моментом, не пытаясь продумать свои действия. Эти учащие – местные неформалы, которые тратят деньги родителей лишь на «сомнительные радости жизни»: алкоголь, наркотики, сигареты, вечеринки, мотоциклы, винил, большие наушники, скейтборды, машинки для татуировок и прочие вещи, либо пришедшие к нам из 60-х, либо воспетые современными рок-музыкантами. С другой стороны стоят, как оловянные солдатики или красивые куклы, сверкающие царицы и их ухажеры. Они высокомерны. Они прекрасны. Они обворожительны. Они капризны. Они – те, для кого живут родители, чьи желания они выполняют беспрекословно. Они не знают слова «нет», они спускают миллионы на ветер и готовы убить за то, что кто-то лучше их.
Она знает почти все эти лица наизусть: дайте ей лист и бумагу и она сможет нарисовать физиономии семидесяти процентов учащихся с мельчайшими подробностями. Она их ценит. Она их уважает. Она ими восторгается. Она их ненавидит…
Нарцисса тяжело вздыхает и резко разворачивается на каблуках. Еще несколько минут, и она выныривает из толпы учеников с другой стороны. Шаг, два, три, четыре, пять… Ноги напоминают о себе легкой болью в подушечках пальцев, она знает, чем это грозит: если остановится или присядет, встать будет уже невозможно – преодолеть ощущение раскаленного металла, касающегося ступни, будет чем-то запредельным. Может, имеет смысл снять туфли? Отец будет ругать, он всегда ее за что-то отчитывает, не упускает повода прочитать ликбез, он будто поднимает свою самооценку таким образом. Старый козел! Шесть, семь, восемь, девять, десять… только бы никто не потянулся за ней, только бы никто не решил посмотреть, куда она идет. Хотя, кому она нужна? В школе на нее уже давно никто не обращает внимания: с самого начала она несколько отделилась от класса, отгородившись учебниками и парадоксальным страхом. Казалось, она боялась абсолютно всего: косого взгляда, случайного толчка плечом, попасться учительнице, неправильно ответить, пробовать алкоголь, сидеть с мальчиком и прочие многочисленные вещи, столь обыденные обычному человеку. Одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать… Вот снова накатывает волна: она медленно обволакивает, она кажется приятной, она кажется теплой, она кажется мягкой, но лишь пока, потом она ударит тысячью тонких иголок, заставляющих тело изогнуться в судороге и забиться в какой-нибудь угол, где ее никто не удивит, не найдет. Нельзя паниковать, только не паниковать! Завернуть за угол, по ступенькам вверх, чуть нагнуться и пройти по карнизу, закрытому густыми ветвями какого-то дерева, остановиться в старой голубятне – теперь можно вздохнуть свободно.
Она аккуратно и почти бесшумно открывает клатч. В тонких пальцах возникает сигарета, которая ложится между бледных губ. Щелкает зажигалка – помещение на мгновение освещается язычком пламени. Глубоко вдохнуть, прогоняя дым по легким, и медленно выдохнуть, выпуская сизое облачко. Она прислоняется спиной к стене и медленно опускается на корточки. Уже все равно, уже не больно.
Она принадлежала к так называемому «Золотому поколению». Она была одной из тех, кто формирует «Надежду общества на светлое, более счастливое будущее, упрощенное и более комфортное». Гимназия специализировалась на «детях со способностями», то есть, как упоминалось ранее, там учились те, кто, в последствии, станет тем, на ком можно будет зарабатывать большие деньги. Наверное, она и основывалась для этого: тут дети-богатых-родителей наблюдали за детьми-с-высоким-уровнем-интеллекта, выбирали себе парочку, чтобы впоследствии можно было использовать их труд во свое благо. С одной стороны, сие есть крайним проявлением отсутствия гуманности и веры в то, что все равны. С другой, все прекрасно понимали это, но все молчали, все верили и просто молчали, и главной причиной были, наверное, знания даваемые этим ученикам.
Она не была бунтаркой, она не была тем единственным, кто сподвиг всех остальных восстать против системы, при этом оставаясь изгоем. В принципе, кем еще может быть человек, с отклоненной психикой, маниакальными способностями, извращенными виденьем реальности и полным отсутствием понимания «хорошо | плохо»? она отстранилась от класса, впрочем, сильно стараться не пришлось – она никогда не ладила со сверстниками.

Phase 4.
«на учебу, как праздник – весело позвякивая кандалами…»
Нарцисса, стоящая на одной из многочисленных остановок Берлина, все продолжала кутаться в большой и яркий шарф, лелея надежды, что когда-нибудь он полностью обернет ее, натягивать перчатки чуть ли не до локтя и все больше поднимать воротник слишком тонкого для такой погоды пальто. Чуть заметный шаг влево, чуть заметный шаг вправо – получается незатейливый танец, заставляющий кровь бежать по жилам быстрее, согревая тело. Раз – разжать пальцы, два – сжать кулаки – получается прекрасная партия для верхней половины тела. В голове крутился дурацкий детский стишок и ни одной толковой мысли.
«Холодно-холодно-холодно зимой. Из лесу елочку взяли мы домой. Домой хочу, и курить хочу, и чай горячий хочу, и сжечь это злополучное дерево, которое почему-то взяли домой, а меня – нет, и снова курить, и еще кофе хочу, и под теплое одеяло хочу, и винил хочу, и сдать курсовую хочу, и еловые лапки воткнуть около окна хочу. Будет как частокол, на который черепа предки одевали. Что-то сродни обозначения исключительно моей территории. Чего еще хочу? Хочу, чтобы этот чертов автобус либо перевернулся на полном ходу, либо приехал в течение 14 секунд!»
Сжать кулаки, расслабить руку и снова сжать. Потереть ладони друг о друга, продолжая пританцовывать на месте, и подуть между рук, сложив их лодочкой. Наверное, она бы не удивилась, когда по приходу домой, увидела, что кончики пальцев почернели. И сейчас было дико интересно посмотреть, что стало с ее конечностями, но снимать перчатки не хотелось сильнее. Из сумки достается новая пачка сигарет – любимые слимы нелюбимого розового цвета. Она замирает, совершенно безуспешно щелкая зажигалкой, пытаясь таки добиться хотя бы маленького, да удаленького, язычка пламени, который лизнет кончик сигареты, передаст ему свое тепло и снова исчезнет в пузатой колбочке. Щелк, щелк, щелк… Чертов ветер! Девочки-старшеклассницы, стоящие неподалеку уже не просто смотрят на нее, но еле сдерживают за воротниками и шарфами улыбки сарказма, вовсю блуждающие по губам. Наверное, она выглядит безумно смешно. Наверное, им это кажется очень забавным. Наверное, у них закуривается все всегда и сразу же – многие годы практики. Наверное, неудачи окружающих действительно поднимают настроение остальным – там буду же они счастливы! Так подавятся же они им счастьем, не смогут откашляться и умрут в страшных судорогах!
Целая сигарета. Квинн ответила мадемуазелям тем оскалом, которым пугала маленьких детей в средних классах. Последние лишь фыркнули, не восприняв этот жест всерьез, и отвернулись, чтобы снова начать этот долгий-долгий разговор, перекрикивая друг друга, ожесточенно споря и усиленно жестикулируя. Возможно, они обсуждают ее, возможно, они обсуждают ее выходку, возможно, они придут к выводу, что она ненормальная и вызовут скорую… Эх, вот бы так оно и было – по крайней мере ее доставят в тепле и уюте, причем за короткое время в не менее теплую комнату с мягкими стенами любимого белого цвета, да еще и новую рубашку подарят! Плевать, что она уже пожелтевшая, а ее рукава достают до колен – за примерное поведение, наверное, ей даже позволят их развязать. Как положительное, в данной ситуации, она видела лишь то, что зиму она проведет не в комнате в студенческом общежитии, а в личных «апартаментах».
Осталось пол сигареты. Нарцисса перевела взгляд на столб, обклеенный большим-большим-большим количеством ярких разнообразных флаеров и прочими объявлениями о купле-продаже квартиры, съеме оной, поисках собаки, утере кошки, готовности купить газонокосилку, психологической помощи нуждающимся, возможности приворота и наложении порчи потомственной ведьмой первого разряда… Тяжелый вздох: вроде развитая страна, а до сих пор находятся верующие в такую чепуху. Ей всегда было интересно, как это происходит. Может, там сидит этакая семидесятилетняя слепая старушку, которая сначала слушает все Ваши мольбы о помощи, а потом усилием воли зажигает пламя под котелком, высыпает туда ингредиенты, о природе которых лучше не знать, помешивает их длинной деревянной ложкой, а потом говорит что-то сродни «Пускай выпьет это на ночь – все и станет хорошо ». Ну и как, скажите на милость, можно скормить то, что нюхать невозможно? Плюнуть, дунуть и надежно привязать «проблему» скотчем к кровати и пустить это варево в него методом капельницы? А, может, старушка вовсе не семидесятилетняя карга, а вполне миловидная тридцатилетняя женщина, которая желает слышать только факты, после чего деловито высыпает в чайничек какие-то травки из маленьких пакетиков, брызгает «чаем» на фотографии «проблемы» и говорит «С Вас пятьдесят евро»? было бы интересно посмотреть. Между тем, взгляд скользит дальше: яркие оповещения о том что – о счастье! – старый-добрый Берлин соблаговолила посетить очередная «знаменитость мирового масштаба» или же объявления о том, что одна из популярнейших групп решила закончить свое окончательное мировое турне именно тут… Нарцисса хмыкнула и медленно повернулась.
Осталась четверть сигареты. Парень в темной куртке с едва заметными проводками наушников, мертвой хваткой вцепившийся в сигарету левой рукой. Парень в темной куртке с едва заметными проводками наушников, мертвой хваткой вцепившийся в сигарету правой рукой. Второго можно было бы посчитать тенью первого, если бы не другая рука – именно поэтому он больше походил на зеркальное отражение. Второй был слишком далек для внимательного рассмотрения, зато первый стоял на расстоянии вытянутой руки. Почему-то в голове возникали ассоциации с цирком, в какой-то степени вычурным ведущим в смешном костюме. Почему студент – а в том, что это был именно студент Квинн даже не сомневалась – так походил на него? Что заставило его вылезть в такую погоду на улицу? Неужели он хуже собаки, которую злой хозяин даже не подумает выкинуть на улицу в такую погоду?
Из кармана раздается веселая трель. Девушка подносит телефон к уху. Отец даже не представился, не поздоровался, не спросил, как дела – просто сказал, что ее переводят в другую школу. Просто сказал, что она уезжает к родственникам. Просто у нее есть три дня, чтобы освободить квартиру и переехать к нему, а там, в течение недели, отвезти себя-любимую и свои вещи в совершено другой город, другую страну, хорошо, что хоть континент тот же…
Наверное, она бы удивилась или обрадовалась, но мороз притупляет все чувства…

Phase 5
« "Чорд! Ранка чуть заметная, а крови натекло... будто в раковине труп расчленили..."»
Длинный совершенно прямой коридор со множеством дверей по сторонам. Он кажется бесконечным, но что-то внутри тебя подсказывает, что вскоре он закончится, что вскоре будет тупик. Сколько до него осталось? Пара шагов? Пара часов такого же непрерывного бега? А, может, он возникнет прямо перед твоим носом из неоткуда? Что тогда? Что будешь делать тогда? Сдаться? Почему бы не сдаться сразу? Надежда… она тут же воплощается в реальность: впереди на красную ковровую дорожку падают лучи света, а значит, там находится окно. Вскоре ты уже можешь рассмотреть его, можешь разглядеть каждую складочку на светло-розовых шторках. Такие люди вешают на кухне, чтобы сделать помещение уютнее, чтобы добавить что-то более человечное. Что общего они имеют с происходящим кошмаром?
Ты подлетаешь к нему, распахиваешь, наклоняешься, уже готовый перелезть через подоконник и прыгнуть вниз, и что видишь? Что там, внизу? Пропасть. Глубокая пропасть. Пропасть, глубиною в вечность. Пропасть, глубиною больше чем вечность. Как такое возможно? Неизвестно. Вполне вероятно, что такое невозможно, но таким оно кажется на первый взгляд. Становится немного не по себе, голова начинает кружиться, хотя ты не боишься высоты, становится дурно. Резко закрываешь это окно. Уже не страшно, уже знаешь, что не сможешь упасть. Побег был так близок, но оказался лишь иллюзией. Медлить нельзя - дорога каждая минута; все равно прислоняешься лбом к холодному стеклу, закрыв глаза. Надежда. Она исчезла, лопнула, как мыльный пузырь. Ты упустил свой шанс. А вдруг он был последним? А вдруг он был единственным? Что впереди? Смерть? Продолжение гонки? Неизвестность? Резко разворачиваешься. Свечи, которые висят в воздухе, гаснут одна за одной - оно приближается. Она приближается. Что это?
Темнота. Она кажется живым существом, которое настигает тебя скачками, которое преследует тебя, всегда преследует, везде преследует. Она пытается дотянуться до тебя кончиками пальцев, чтобы потом, чуть позже, схватить рукой, но в последний момент тебе удается увернуться, проявив чудеса ловкости. Откуда такие возможности, ведь ты никогда не отличался особой физической подготовкой? Они появились сами, независимо от тебя - страх меняет людей и не всегда в худшую сторону, как принято считать. «Страх одаряет человека крыльями,» - говорит одна из пословиц.
Резко становится душно. Недостаточно воздуха. Падаешь на колени. Все замедляется, все вокруг замирает, даже эта гонка, длинною в жизнь, приостанавливается, будто давая обеим сторонам шанс отдышаться, отдохнуть перед очередным рывком. Темнота останавливается в нескольких сантиметрах от тебя, но замечаешь это не сразу - лишь через несколько мгновений. Склоняешься над ней, явно желая получше рассмотреть, понять что это: лишь оптическая иллюзия или ты все-таки не ошибся, и это нечто живое? Любопытство затмевает страх, хотя нет: оно притупляет его, почти заменяет. Драгоценные минуты потеряны - темнота одним рывком накрывает тебя. Становится тепло, уютно, тихо, спокойно. В такие моменты хочется достать хорошую книгу и погрузиться в ее мир с головой или же просто расслабиться. Хочется спать, закрыть глаза и просто спать, окунуться в царство Морфея и остаться там навсегда, но нельзя! Нельзя позволить себя обмануть…
… и вот, через несколько мгновений ты ощущаешь себя летящим сквозь длинный темный тоннель. Кто-то делал его весьма и весьма небрежно, поэтому в стенах то и дело попадаются внушительные бреши, сквозь которые видны, скорее всего, другие миры, яркие, сверкающие, разных форм, но обязательно имеющие свой центр. Страшно, но в тоже время крайне любопытно. Во время полета звучит приятная, чуть слышная музыка; нужно задержать дыхание, чтобы ее услышать. Расслабляешься, закрываешь глаза…
Странно, это похоже на сказку. Когда она закончится? А счастливый конец будет?
А вот и нет!
Конца просто-напросто не будет…

Для игрока:
1. Связь
292225497

2. Посещаемость

3. Как нашли?
Реклама – двигатель проресса

4. Занятая внешность
Bellz

5. Пробный пост
Она была очередной пассией из оперы «встретить и забыть». Впрочем, стоит признать, что в тот момент Сэт обрадовался и ее звонку…

Музыка била по ушам, отдаваясь неприятными толчками внутри грудной клетки, будто хотела вырваться наружу. Создавалось впечатление, что он везде, абсолютно везде, что она стала чем-то осязаемым, похожим на не застывшее желе и теперь медленно обволакивает «свою территорию», пробираясь к каждому углу. Воздух… вот воздух в данном помещении стоило еще поискать. Казалось, что там была смесь абсолютно все газов, не хватало лишь жизненно необходимого - кислорода. Дым от сигарет, дым от кальяна, дым от травы, дым от свеч, дым от жженой бумаги, дым, поднимающийся с чего-то разогретого на плите - от этого кружилась голова, хотелось сесть и не двигаться, пытаясь поймать спасительный прохладный ветерок. Как назло, хозяин дома несколькими минутами раньше вышел на веранду, плотно закрыв за собой дверь. Наверное, это сделано было все-таки преднамеренно: пару парней забились в угол, где курили что-то из наркотических трав, наполняя комнату приторно-сладким запахом. Несколько девушек картинно закатывали глаза и безумно улыбались, видимо решая, что постоять рядом несколько минут, дыша светло-голубым дымом, достаточно, чтобы поймать такую редкую птицу как кайф. Все-таки сила самовнушения – великая сила: они тут же направились в центр помещения, где намеревались «зажечь публику собственным танцем». Наверное, быть как все, им не сильно нравилось, поэтому они пошли в своих замыслах дальше, точнее выше: уже через несколько минут девушки извивались на столе и усиленно зазывали тело, лежащее на полу, присоединиться к ним. Судя по звонкому смеху, эта затея казалась им неимоверно смешной и занятной. Стоящие рядом тоже пытались попасть в ритм или, как минимум, привлечь внимание к своей персоне движениями, больше напоминающими припадок во время эпилепсии. Удивительно, но абсолютно все танцующие прилагали некоторые усилия, чтобы помочь парню принять вертикальное положение и добраться «до высот, занимаемых девушками на столе». Последний же был не то чтобы сильно против, более того – мимикой и невнятным пьяным бормотанием очень даже поддерживал эту идею, но в силу некоторых физических «невозможностей» ему все никак не удавалось завершить задуманное. В какой-то момент до парня все-таки медленно, но уверенно дошло, что все это задумывалось не как коварное совращение, а как банальное издевательство; несмотря на то, что в венах его текла уже наверняка далеко не кровь, а водка, он все-таки решил «отчаливать подальше». К сожалению, все диваны уже к его «озарению» были облюбованы парочками, судя по всему, готовыми съесть друг друга без соуса и приправы…
Сэт не знал ни одного человека из собравшихся, кроме Александры, девушки, которую сегодня он согласился сопровождать. Уже через несколько часов непрерывного употребления пива, пускай и мелкими глотками, рассматривания многочисленных ярких и «Запоминающихся» подруг Лексы, вежливых кивков их партнерам, ничего не значящих фраз о «погоденастояниивпечатленияхновинкахкинолитературытелевиденияипрочейдряни», Курт не мог рассмотреть ни одного определенного контура тела: все слились в одно сплошное море разных цветов, слегка покачивающееся, постоянно меняющее свои очертания, порой разделяющееся на отдельные части, но все равно остающееся однородной массой. Кружилась голова, не хватало воздуха, ноги подкашивались, кончики пальцев почему-то немели… Александра сунула в руки очередную бутылку с пивом. Третью? Пятую? Десятую? Все-таки, кажется, четвертую... Какая-то узкая, скользкая, она так и норовила выскользнуть из замерзших пальцев, ударить о пол и выплеснуть абсолютно все содержимое на когда-то богатый ковер. Он долго смотрел, как предмет из мутно-зеленого стекла крутится на полу, постоянно «указывая» на него. Все происходило как не с ним, он был лишь наблюдателем из темного дальнего угла, а этот парень, стоящий, держась за стену, - очередной незнакомец, о котором он даже не вспомнит после вечеринки.
Короткое и совершенно невнятное «мненадовыйтиизвини», потом был сад с какими-то темно-синими деревьями, ярко-оранжевой дорожкой, очередной однополой парой у ступенек и вроде все… нет, не все: еще была темнота…

---

Обычно, после вечеринок он просыпается достаточно легко, но с тяжелой головой, которая напоминает больше пчелиный улей. Как правило, после этого он проводит пару часов на кухне, постепенно восстанавливая приятные и не очень события прошлого вечера. Он редко спрашивает что-то по этому поводу у знакомых, зато они всегда с удовольствием рассказывают все в подробностях за чашкой ароматного кофе.
Это утро стало другим, совершенно другим. Это утро было каким-то ярким, легким, кристально-чистым и почему-то холодным. Парень перевернулся набок и сильнее натянул на себя одеяло, укрываясь почти с головой. В руке завибрировал телефон – будильник, 10.20 утра. Сладкое время утреннего сна, когда ты можешь управлять снами, закончилось, и пришло самое неприятное – головная боль, привкус железа во рту и неприятное ощущение чего-то важного, но все-таки и неопределенного тоже. На губах блуждала довольная улыбка, а спину грело что-то непонятное, скорее всего, другое тело. Парень чуть выгнул спину назад – до соприкосновения.
«Мягкая кожа, узкое плечо… определенно, девушка.»
Следующим подтверждением теории стал слишком высокий и слишком громкий для его состояния визг, или крик – это как кто предпочитает отзываться. Далее последовала скомканная речь на повышенных тонах, исчезновение одеяла, которое он спросонья не успел поймать, и новые претензии. Ах да, потом было повторение недавнего «ааа» и легкий полухлопок-получто-то-там-другое, означающее именно падение.
-Что вы делаете в моей кровати?
Парень приподнялся на локтях, рассматривая девушку. милая, причем именно милая и симпатичная, но не красивая. Красивая – это супермодель, актриса и просто женщина с улицы, а то, что лежало перед ним на полу и внимательно изучало потолок умопомрачительными синими глазами, было именно девушкой, юной, неискушенной, так напоминающей ребенка. Курт, уже улыбаясь во все свои тридцать два зуба, сел на край кровати, подвигаясь к девушке. Запоздалым движением парня был хлопок по ноге – фух, джинсы на месте… майки нет. Где майка?
- Мисс, у меня к Вам встречный вопрос: с чего Вы взяли, что кровать Ваша? Ну и, пользуясь привилегией спрашивающего, хочется задать еще пру вопросов. Зачем так кричать? Почему у Вас состояние, близкое в истерике? Вы, случаем, не помните, что было вчера? Не хотите обсудить это на кухне? Да, и как можно вас называть?
Парень окинул девушку очередным взглядом: точно не сможет сама встать. Он с легким вздохом достаточно тяжело поднялся с кровати, но, стоит признать, легко поднял ее на руки.
- Вас оставить тут или все-таки можно отнести на кухню? – улыбаясь спросил парень, интонацией выделяя последний вариант, за счет чего вопрос скорее был утверждением.

Отредактировано TheDoggie (2009-12-08 15:35:22)